Kyodai, your kansai is protruding
Два коротеньких фрагмента, перевел с япа из "Пылающего меча" Сибы
Коротко о флаффе с мерисьями. Очень странный Хджкт, но Сиба классик, ему виднее
Внезапно в тех местах, где нет экнша, получается махровый бабский роман. Или махровое шладенькое фикло
1
– Гортензии отлично подходят для такого узкого сада – сказал он без тени сарказма.
– Думаете? – О-Юки перекусила нить: – Я родилась в семье эдосского самурая и замуж меня выдали в семью того же положения. Так что, когда речь заходит о садах – только такие мне и знакомы, тесные, узкие, какие бывают в городах. И при родительском доме, и при доме, куда меня выдали замуж, росли гортензии.
– Вот оно как? Не оттого ли ты, О-Юки-сан, постоянно рисуешь только гортензии?
– Это только от скуки.
Плечи О-Юки дрогнули от смеха, но смех ее так и остался неслышным. Она сидела спиной к Тошизо, и он так и не понял, отчего она не обернулась.
– Твой муж тоже любил гортензии? – Тошизо испытал легкий укол ревности.
2
– Если чего-то хочешь, только скажи. Ради тебя могу и на посылках подработать.
– Сушеные сардины. – коротко пробормотав, О-Юки покраснела.
В Столице такой рыбы не бывало – там предпочитали корюшку.
– Сушеные сардины? – переспросил Тошизо и рассмеялся. А следом – и О-Юки. Она вдруг вспомнила так согревавший ее аромат кухни и общей комнаты дома, где она родилась и выросла.
– Неужели ты такое любишь, О-Юки-сан?
– Обожаю.
Это "обожаю" могло...значить что угодно, только вот Тошизо понял это только с поправкой на собственные чувства.
Коротко о флаффе с мерисьями. Очень странный Хджкт, но Сиба классик, ему виднее
Внезапно в тех местах, где нет экнша, получается махровый бабский роман. Или махровое шладенькое фикло
1
– Гортензии отлично подходят для такого узкого сада – сказал он без тени сарказма.
– Думаете? – О-Юки перекусила нить: – Я родилась в семье эдосского самурая и замуж меня выдали в семью того же положения. Так что, когда речь заходит о садах – только такие мне и знакомы, тесные, узкие, какие бывают в городах. И при родительском доме, и при доме, куда меня выдали замуж, росли гортензии.
– Вот оно как? Не оттого ли ты, О-Юки-сан, постоянно рисуешь только гортензии?
– Это только от скуки.
Плечи О-Юки дрогнули от смеха, но смех ее так и остался неслышным. Она сидела спиной к Тошизо, и он так и не понял, отчего она не обернулась.
– Твой муж тоже любил гортензии? – Тошизо испытал легкий укол ревности.
2
– Если чего-то хочешь, только скажи. Ради тебя могу и на посылках подработать.
– Сушеные сардины. – коротко пробормотав, О-Юки покраснела.
В Столице такой рыбы не бывало – там предпочитали корюшку.
– Сушеные сардины? – переспросил Тошизо и рассмеялся. А следом – и О-Юки. Она вдруг вспомнила так согревавший ее аромат кухни и общей комнаты дома, где она родилась и выросла.
– Неужели ты такое любишь, О-Юки-сан?
– Обожаю.
Это "обожаю" могло...значить что угодно, только вот Тошизо понял это только с поправкой на собственные чувства.
. Заключается оно в том, что в Японии кто-то однажды решил, что если содержать в конюшне обезьяну, то это каким-то образом защитит лошадей от болезней и всяческих бед. Даже сейчас в некоторых конюшнях в качестве оберега хранят обезьяньи кости.
