Kyodai, your kansai is protruding
бета .Francois.
за что огромное спасибо)
Глава 1
1. Ночная ярмарка женщин
Командир Шинсенгуми, Кондо Исами, сидел наедине со своим заместителем, Хиджикатой Тошизо.
«Тоши» - так Кондо называл своего товарища. Они обсуждали, следует ли зарубить одного человека или же нет. «Ну и что будем с ним делать?», - спросил он невнятно, со своим родным акцентом области Бусю-Тама. Исами был родом из Ками-Ишивары, а Тошизо — из Ишиды. Оба поселения находились по соседству, вдоль тракта Косю, примерно в 12 километрах друг от друга. Это была сельская местность, и каждый год, едва наступало лето, тамошние заросли сорняков заполоняли гадюки.
Ну а теперь, о «Тоши».
Произошло это сразу по окончанию поздней весны — в начале лета 1857, четвертого года Ансэй, как раз после того, как змеи очнулись от спячки, - в это время в жизни Тошизо, младшего сына фермера из Ишида-мура по имени Кироку, должна была произойти большая перемена.
В том году было непривычно жарко.
Однажды вечером, Тошизо покинул деревню и направился прямо по тракту Косю, - он торопливо преодолевал дорогу в десять километров, что вела в центр провинции Мусаси.
Пояс его юката был затянут так туго, как только было возможно.
Тошизо был высоким, с широкими плечами и гибкими бедрами, - шел он уверенной походкой. Любой, кто знал фехтование, с одного взгляда движения Тошизо мог бы сказать, что в этом деле тот не был дилетантом.
Вокруг головы у него была повязана полоска голубой ткани. Её связанные между собой концы, по тогдашней моде, свисали, доставая ему до груди. молодой человек обладал неплохим вкусом. Могло показаться странным, что он так далеко зашел, повязывая обыкновенную полоску ткани, это и правда было не совсем нормально.
Что до внешнего вида, и прическа у него была необычной. Как сыну фермера, ему было положено носить прическу, укороченную по бокам, но даже для простой прогулки по городу он всегда особым образом собирал волосы в тугой пучок. И, как будто этого было недостаточно для возмущения общественного мнения, - он подражал внешнему виду самурая.
Замечая такое отклонение от нормы, деревенский староста Сато Хикогоро бранил его: «Знай свое место!»
Тошизо просто отводил взгляд и смеялся: «Велика беда! Однажды я стану самураем.»
После того случая он не только не перестал укладывать волосы в пучок, но и начал повязывать на эту самую ткань. Деревенские начали всячески обзывать «вежливо прикрываемый» пучок у Тоши на голове. Семья Тошизо приходилась родней Сато, так что деревенский староста принял решение делать вид, что странную прическу молодого человека он не замечает.
Однако не повязанная на голову полоска ткани, а ясные, сияющие глаза были лучшей чертой во внешности Тоши. Только встретив его долгий, острый взгляд из-под тяжелых век, деревенские девушки тут же теряли самообладание и перешептывались: «...холодом повеяло...», когда он проходил мимо.
Только вот у деревенских мужчин было совершенно иное мнение.
«У Тоши такие глаза - никогда не угадаешь, что у него на уме»
И правда, никто не мог предугадать, что может сотворить этот молодой человек.
Даже выходя на тракт, Тошизо исхитрился украдкой одеть тренировочный ги для дзюдо под свое юката.
Как только он вышел из города, с поля его окликнул знакомый:
«Эй, Тоши, ты куда это собрался?»
Он даже не ответил.
Точнее, он не мог сказать, что отправляется изнасиловать женщину.
В ту ночь была церемония Рокуся Мьёдзин, что в народе звалась Фестивалем Темноты.
Сегодня задачей Тошизо было воспользоваться преимуществом темноты на фестивале и проскользнуть на него. Там он бы стянул кимоно с одной из девиц, что пришли посетить святилище, и овладел бы ей. А потом Тошизо бы снял свое юката и расстелил его на траве, влажной от вечерней росы, чтобы женщина не промокла, пока будет спать. Причиной того, что он одел ги, была вероятность того, что ему следовало быть готовым в случае, если ему придется подраться с кем-то из сопровождающих ее мужчин.
Тошизо был не единственным, кто совершал такое преступление — это было вполне естественно на фестивале.
Паломники, что пришли в храм тем вечером, не все были из центра провинции. Многие были из деревень области Сантама, некоторые даже пришли на эту ночь из Эдо. Когда потух последний фонарь, и земля была поглощена божественной темнотой, женщина и мужчины вернулись к тому, что делали некогда жившие на той же земле их предки, получая все, до чего только дотянутся руки, - это было честной игрой.
Постепенно группы паломников с фонарями в руках, направлявшиеся на церемонию Рокуся Мьёдзин, стали заметно увеличиваться в количестве. Точно указывая месторасположение Эдо, на небе взошла луна.
В лунном свете, равно - мужчины и женщины, держали в левой руке по фонарю, а в правой — зеленый бамбуковый шест, спешили и будто отбивали какой-то странный ритм. Поскольку это был самый сезон гадюк, они стучали шестами по дороге, чтобы отгонять ползучих тварей.
Тошизо тоже нес в руке бамбуковую трость, но она была не так проста: он очистил дерево от сердцевины и вставил внутрь металлический прут, так что шест стал тяжелым, как отлитым из стали.
И он был гораздо полезнее для того, чтобы отбиться от людей, а не от гадюк.
По всей округе Тоши был за глаза известен как «колючая изгородь деревни Ишида», поскольку он мог уколоть любого, кто осмелиться его задеть. Хотя такое выражение часто употребляли, говоря о жестоких людях, в Кобэ и окрестностях и поныне есть просторечное прозвище «колючая задница», которым награждают юношей с преступными наклонностями. Вполне вероятно, в то время такое наименование было распространено и в других частях страны.
Тошизо прибыл на место чуть позже восьми вечера.
У всех шести сотен зданий, разбросанных по округе, были развешаны окрашенные ало-коричневым светильники. Большие бумажные фонари на шестах, воткнутых в землю, выстроились вдоль вязов, точно указывая дорогу к святилищу, озаряя путь так ярко, будто на улице был день.
Иными словами, это и и была ночная ярмарка женщин.
Тошизо высматривал девушек прямо на ходу. Несколько раз он натыкался на знакомых ему девиц из родной деревни, которые готовы были приспустить рукава, - но только, чтобы услышать от него окрик: «Остановись!», сопровождаемый пугающим взглядом. Тошизо испытывал странную застенчивость и никогда не вступал в связь ни с одной женщиной из Ишиды. Девушки, живущие в той же деревне, что и он, рано или поздно стали бы делиться впечатлениями о том, что произошло между ними.
Вот некоторые и стали сплетничать: «Тоши — ханжа».
А Тошизо по некоторым причинам чертовски боялся быть осмеянным в связи с любого рода физической близостью. Точнее, причины-то и не было: просто у него была такая особенность. Потому появились еще и те, кто стал говорить: «Тоши - кот»
В то время, как те, кто выставлял непристойности напоказ, назывались собаками, кошками были те, кто держал всю свою личную жизнь при себе. Однако Тошизо вел себя подобным образом не только в плане секса. Он был похож на воинственное ночное животное, которое нелегко сходилось с людьми.
Был еще один, самый весомый аргумент в пользу того, почему Тошизо не хотел спать с женщинами из той же деревни. Его просто не привлекали крестьянки.
«Место, которое женщина занимает в обществе - это всё»,- думал Тошизо. Дело было не во внешности. Это было его искреннее убеждение. От женщин, что были выше него социальным статусом, как казалось Тоши, веяло особым очарованием, которое повергало его в дрожь. Мало у кого бывал такой сексуальный аппетит.
Например, прошлой зимой он спал с девственницей. Это была девушка, жившая при большом буддийском храме в Хатиудзи, и, как следствие бытовавшей в секте Син традиции, вся паства называла ее «принцессой». Тошизо, только прослышав про это, и даже взгляда еще не бросив на девушку, решил, что хочет с ней переспать.
Чтобы встретиться с ней, он отправился погостить в храм, который находился за 8 километров до места, где он жил. По этому случаю Тошизо стал известен обитателям Хатиудзи, как «аптекарь».
Как раз в то время он и занимался торговлей лекарствами. Тошизо был родом из семьи фермеров, которые достаточно хорошо зарабатывали, чтобы считаться зажиточными, так что они могли жить в удобстве, без необходимости заниматься чем-то, кроме своих дел. Была еще тайная формула лекарства, передававшаяся в семье из поколения в поколение. Лекарство называлось «Ишида Саньяку», и, как говорили, оно прекрасно справлялось с синяками и повреждениями костей.
Одним из компонентов была колючая трава, напоминающая вьюнок, которую собирали в русле реки Аса, протекающей недалеко от их деревни. Трава эта, сначала хорошенько высушивалась на солнце, потом крошилась до состояния порошка, и, наконец, скармливалась пациентам с горячим сакэ. Даже странно было, насколько хорошо она действовала. После небезызвестного инцидента в Икеда-я, в который позже были вовлечены Шинсенгуми, Тошизо лечил этим порошком всех раненых. Говорили, что через два дня, все ушибы и синяки сошли, и ни у кого не было переломов.
Тошизо, продавая Ишида Саньяку, успел обойти не только Бусю, но и Косю и Аисю. Будучи еще мальчишкой, он надеялся продвинуться в занятии фехновением, поэтому часто заходил в додзё, обменивая лекарство на уроки.
В то время, Тошизо постоянно бродил по выженазванным областям. Позже, когда он стал известен благодаря Шинсенгуми, множество учителей, вроде Огавы Кейдзи, мастера Шиндо-Мунен-рю из додзё в Сакурамати, что в Косю, говорили: «Так Хиджиката Тошизо был аптекарем из Бусю, да? Неудивительно».
И вот он с легкостью попал в храм Хатиудзи, будучи аптекарем.
Храм носил имя Седзюбо. Настоятелю Тошизо понравился, и он сказал: «Чувствуй себя как дома, можешь пока остановиться в сарае и продавать свои лекарства в городе». Тошизо не видел девушку, но осторожно осмотрел храм и храмовый сад еще днем. Покои "принцессы" были в одной из множества маленьких комнат внутри храма.
На следующий день он увидел её впервые. Она сидела у озера в саду, кормила рыбок и нежилась на солнце. Там девушка и заметила проходящего мимо Тошизо и повернула к нему свое лицо.
Она подозрительно нахмурилась.
Это было слишком легко предугадать.
По одной только голубой повязке на голове и шелковом косодэ в полоску, перевязанным крикливым оби, можно было понять, что он — старший сын какого-нибудь деревенского старосты, видно из той гордости с которой он себя преподносит. А вот ящик с лекарствами, прицепленный к его хакама, делал его всего-навсего жалким торговцем. Однако то, что этот молодой человек нес на плечах снаряжение для занятий кендо, опровергало и первую и вторую догадку.
Она никогда не видела таких "случайно пришедших" сюда парней. Более того, появление этого мужчины с холодными глазами, привлекло ее внимание.
«Кто бы это мог быть?» - она пристально глядела на него.
По мнению Тошизо, девушка особой красотой не отличалась, но ее маленькая фигурка и аура покорности как раз соответствовали его вкусам.
Однако он даже не поклонился. Неважно, как сильно его тянуло к женщинам более высокого положения, он был не из тех мужчин, что могут склонить голову перед женщиной, чтобы продемонстрировать свою вежливость.
Тошизо просто сделал три шага вперед и сказал лишь одно слово: «Наконец-то».
«Наконец-то что?», - она бросила на него вопросительный взгляд, но Тошизо уже отвернулся и направился к воротам храма.
Той ночью, примерно в полночь, Тошизо нахальнейше помочился на занавеси покоев девушки и бесшумно откинул их. Если молодой человек из Бусю-Тама собирался провести ночь с женщиной, он всегда входил именно так.
В комнате спали две женщины. Второй была няня девушки, и Тошизо зашел так далеко, что склонился к самой ее подушке, чтобы удостовериться, что она была не в сознании.
После того, он вдохнул дыхание спящей девушки. Оно было спокойным и мягким — она крепко спала. Тошизо сдвинулся на край ее футона и медленно приподнял одеяло, обнажая нижнюю часть ее тела. Он крепко прихватил ее за большие пальцы ног. Удерживать обе ее ноги в воздухе при помощи одних только пальцев ее ног, было довольно трудной задачей, однако Тошизо знал, что только так можно все провернуть, чтобы при этом ее не разбудить.
Наконец, он невинно раздвинул ей ноги. Девушка спала, как убитая. Когда она, наконец-то, проснулась, было уже слишком поздно.
Правда, Тошизо был удивлен, что она вообще не шумела. Не смотря на то, что ее тело напряглось, ничто не говорило о том, что она душит крик, или вообще хочет подать голос.
-Наконец-то.
Неужели она поняла значения сказанного Тошизо? Или же, могла ли она тайно дожидаться такого вот привлекательного паломника, вроде него, чтобы он проник в ее покои? В той области ночные изнасилования были нередкими.
По сути, в отчаяние впала не она, а Тошизо, увидевший удивительное спокойствие в глазах девушки: «И это вы называете принцессой?»
На следующий день, когда он прятался на поле шелковицы позади храма, Тошизо следил, как она собирает тутовые ягоды, и только сильнее расстроился.
«Это неправильно»,- думал он. Она была абсолютно не такой девушкой, какую он себе представлял. Если бы он хотел простую девушку, носившую крестьянскую одежду и собирающую тутовые ягоды,- он мог бы найти десяток таких в своей родной деревне. Идти сюда, в Хатиудзи, не имело смысла. Тем же вечером он ушел домой, даже не завернув в Сендзюбо перед тем, как покинуть это место.
Несмотря на необычность, этот эпизод из его биографии показывал, как сильно Тошизо вожделел женщин более высокого положения в обществе.
Высокое положение было вообще относительным понятием в области Бусю-Тама, которая была, по сути, вне юрисдикции бакуфу, - там не было ничего кроме храмов, ни единого самурайского дома. Иными словами, нельзя было рассчитывать ни на что, кроме крестьянских девушек, от которых несло конским навозом. Не имея альтернативы, Тошизо похитил сердце девы-жрицы из храма Рокуся Мьёдзин в Фучу и время от времени проникал в дом, где она спала.
Учитывая, что девушка, Кодзакура, скорее всего участвовала в приготовлениях к церемониальному танцу мико, назначенному на ту ночь, он не ожидал, что встретит ее. Не смотря на это, Тошизо все-таки решил пробраться в дом, как только ритуалы завершатся на закате.
Оказавшись на месте, он стал искать женщину. Если бы появилась хоть одна стоящего вида, Тошизо по традиции бы потушил фонари и переспал с ней в темноте.
Только вот ни одной подходящей девушки так и не появилось.
«Хочу дочь самурая из Эдо», - думал Тошизо, бродя под фонарями в лесу подле храма: «Ну и где они, черт их дери?»
Два часа спустя, он все еще находился в поиске. Но, конечно, для женщины, служащей при дворе сёгуна в Эдо, не было причины приехать на такой беспорядочный фестиваль.
Точнее, посетители храма делали его в это время беспорядочным, ведь по правде говоря, Святилище Рокуся Мьёдзин, ныне Оокунитама, издавна было центральным храмом Бусю. И поскольку планка фестивалей, проводимых в нем, была достаточно высока — священнослужители, которые собирались стать жрецами синто в Эдо, часто приезжали сюда. Вот какого высокого статуса было святилище.
«Кажется, мне не везет», - решил Тошизо, намереваясь уйти. Каждый раз, когда он собирался выйти на поиски, ему вслед летел шепоток от высматривающих клиента крестьянок-дзёру, и мужчина даже не утруждал себя тем, чтобы обернуться и взглянуть им в лицо.
Когда он тащился обратно, через священный лес, Тошизо услышал громкий крик. Решив, что это просто окрики, сопровождавшие перенос микоси и стук полночных барабанов-тайко, парень просто продолжил идти. Но вдруг все фонари одномоментно погасли, и молодой человек оказался в темноте.
Чистейшей темноте.
Не было видно ничего, кроме звезд на небе, - толпа из 10 000 человек затаила дыхание в ожидани того, как мужское божество святилища достигнет святилища женского божества. В это же время предполагался и половой акт между мужчиной и женщиной. Все участники верили, что это священное действо принесет им процветание.
Поэтому, мужчины и женщины притаились в тени, не издавая и звука. Они опасались кары небесной. Было парочка девственниц, которые просто замерли, пока их насиловали, некоторые жены просто бросились в паническое бегство. Однако независимо от того, что это была за женщина, любая знала: нужно молчать не смотря ни на что.
К счастью для Тошизо, когда фонари потухли, случилось так, что рядом с ним стояла девушка.
Отчего-то она даже не подошла к нему.
Они стояли посреди леса, вдалеке от основной тропы, где толпилось большинство собравшихся. Поскольку вначале было темно, он даже сразу не заметил ее тени, когда шел, и глубоко сомневался, заметила ли его она. Когда Тошизо сделал движение, чтобы обнять ее, то удивился, какой потрясающе мягкой была ткань ее кимоно.
«Кто же это?»
Он ощупал ее одежду, заметив четыре слоя, - что было в таком месте неуместным, даже для дочери деревенского старосты. Более того, в рукаве у нее было саше, - потому что Тошизо почувствовал аромат, какого никогда не ощущал за всю свою жизнь до этого момента.
«Да кто ты, черт возьми, такая?», - наконец, шепотом спросил он, нарушая правило.
Но женщина, искренне веря в свою священную роль, покачала головой, храня молчание.
«Пожалуйста, ответь мне»
«Нет», - у нее был запоминающийся голос. Более того, она говорила без сильного акцента Бусю, а с каким-то более мягким произношением.
«Не возражаешь?»
«Нет»
Тошизо опрокинул ее на траву и вцепился в нее, поспешно, как будто он вообще в первый раз собирался познать женщину. Пока мужчина продолжал сжимать ее в своих объятиях, ему самому было неизвестно то, что он бросается в объятия своей судьбы.
«Не понимаю»
Она не была девственницей — и все-таки, именно так она и была одета. В процессе, он быстро стащил ее расшитый кошелек с ее кинжалом с ее оби. Рассмотрев эти предметы, он позже поймет, каково положение этой женщины.
Она не заметила. Когда они закончили, женщина привела себя в порядок и растворилась в ночи. Церемония завершилась и занялся рассвет, расстилаясь над святилищем, а Тошизо решил проскользнуть в комнату Кодзакуры.
«Вот»,- сказал он, демонстрируя ей кинжал.
У лезвия была потрясающая текстура, гладкая, как водоросли, возле рукояти красовалась гравировка с именем мастера Норишиге. Это был именно тот прославленный Норишиге из Эттю, а значит и вещь была настоящим сокровищем.
Но Кодзакура даже не взглянула на кинжал, вместо того держа в руках кошелек, чтобы рассмотреть его на свету.
«Ты был с ней?», - спросила она удивленно. «Наверняка, раз ты достал это»
«Да, и я все еще чувствую на себе ее аромат»
«Тебе знаком этот мон?», - Кодзакура указала на хризантему с пятью листьями, вышитую золотом по ярко-красной ткани.
«Нет.»
«Это неофициальный мон семьи верховного жреца Саватари из Эттю. На этот раз тебе действительно пришел конец....Я помню, что видела уже этот кошелек. Он принадлежит старшей сестре господина Саватари Садо-но-Ками, госпоже О-Саэ.»
«Даже так?»
Тошизо отобрал у нее кошелек, уставившись на мон с хризантемой, будто пожирая его глазами.
за что огромное спасибо)
Глава 1
1. Ночная ярмарка женщин
Командир Шинсенгуми, Кондо Исами, сидел наедине со своим заместителем, Хиджикатой Тошизо.
«Тоши» - так Кондо называл своего товарища. Они обсуждали, следует ли зарубить одного человека или же нет. «Ну и что будем с ним делать?», - спросил он невнятно, со своим родным акцентом области Бусю-Тама. Исами был родом из Ками-Ишивары, а Тошизо — из Ишиды. Оба поселения находились по соседству, вдоль тракта Косю, примерно в 12 километрах друг от друга. Это была сельская местность, и каждый год, едва наступало лето, тамошние заросли сорняков заполоняли гадюки.
Ну а теперь, о «Тоши».
Произошло это сразу по окончанию поздней весны — в начале лета 1857, четвертого года Ансэй, как раз после того, как змеи очнулись от спячки, - в это время в жизни Тошизо, младшего сына фермера из Ишида-мура по имени Кироку, должна была произойти большая перемена.
В том году было непривычно жарко.
Однажды вечером, Тошизо покинул деревню и направился прямо по тракту Косю, - он торопливо преодолевал дорогу в десять километров, что вела в центр провинции Мусаси.
Пояс его юката был затянут так туго, как только было возможно.
Тошизо был высоким, с широкими плечами и гибкими бедрами, - шел он уверенной походкой. Любой, кто знал фехтование, с одного взгляда движения Тошизо мог бы сказать, что в этом деле тот не был дилетантом.
Вокруг головы у него была повязана полоска голубой ткани. Её связанные между собой концы, по тогдашней моде, свисали, доставая ему до груди. молодой человек обладал неплохим вкусом. Могло показаться странным, что он так далеко зашел, повязывая обыкновенную полоску ткани, это и правда было не совсем нормально.
Что до внешнего вида, и прическа у него была необычной. Как сыну фермера, ему было положено носить прическу, укороченную по бокам, но даже для простой прогулки по городу он всегда особым образом собирал волосы в тугой пучок. И, как будто этого было недостаточно для возмущения общественного мнения, - он подражал внешнему виду самурая.
Замечая такое отклонение от нормы, деревенский староста Сато Хикогоро бранил его: «Знай свое место!»
Тошизо просто отводил взгляд и смеялся: «Велика беда! Однажды я стану самураем.»
После того случая он не только не перестал укладывать волосы в пучок, но и начал повязывать на эту самую ткань. Деревенские начали всячески обзывать «вежливо прикрываемый» пучок у Тоши на голове. Семья Тошизо приходилась родней Сато, так что деревенский староста принял решение делать вид, что странную прическу молодого человека он не замечает.
Однако не повязанная на голову полоска ткани, а ясные, сияющие глаза были лучшей чертой во внешности Тоши. Только встретив его долгий, острый взгляд из-под тяжелых век, деревенские девушки тут же теряли самообладание и перешептывались: «...холодом повеяло...», когда он проходил мимо.
Только вот у деревенских мужчин было совершенно иное мнение.
«У Тоши такие глаза - никогда не угадаешь, что у него на уме»
И правда, никто не мог предугадать, что может сотворить этот молодой человек.
Даже выходя на тракт, Тошизо исхитрился украдкой одеть тренировочный ги для дзюдо под свое юката.
Как только он вышел из города, с поля его окликнул знакомый:
«Эй, Тоши, ты куда это собрался?»
Он даже не ответил.
Точнее, он не мог сказать, что отправляется изнасиловать женщину.
В ту ночь была церемония Рокуся Мьёдзин, что в народе звалась Фестивалем Темноты.
Сегодня задачей Тошизо было воспользоваться преимуществом темноты на фестивале и проскользнуть на него. Там он бы стянул кимоно с одной из девиц, что пришли посетить святилище, и овладел бы ей. А потом Тошизо бы снял свое юката и расстелил его на траве, влажной от вечерней росы, чтобы женщина не промокла, пока будет спать. Причиной того, что он одел ги, была вероятность того, что ему следовало быть готовым в случае, если ему придется подраться с кем-то из сопровождающих ее мужчин.
Тошизо был не единственным, кто совершал такое преступление — это было вполне естественно на фестивале.
Паломники, что пришли в храм тем вечером, не все были из центра провинции. Многие были из деревень области Сантама, некоторые даже пришли на эту ночь из Эдо. Когда потух последний фонарь, и земля была поглощена божественной темнотой, женщина и мужчины вернулись к тому, что делали некогда жившие на той же земле их предки, получая все, до чего только дотянутся руки, - это было честной игрой.
Постепенно группы паломников с фонарями в руках, направлявшиеся на церемонию Рокуся Мьёдзин, стали заметно увеличиваться в количестве. Точно указывая месторасположение Эдо, на небе взошла луна.
В лунном свете, равно - мужчины и женщины, держали в левой руке по фонарю, а в правой — зеленый бамбуковый шест, спешили и будто отбивали какой-то странный ритм. Поскольку это был самый сезон гадюк, они стучали шестами по дороге, чтобы отгонять ползучих тварей.
Тошизо тоже нес в руке бамбуковую трость, но она была не так проста: он очистил дерево от сердцевины и вставил внутрь металлический прут, так что шест стал тяжелым, как отлитым из стали.
И он был гораздо полезнее для того, чтобы отбиться от людей, а не от гадюк.
По всей округе Тоши был за глаза известен как «колючая изгородь деревни Ишида», поскольку он мог уколоть любого, кто осмелиться его задеть. Хотя такое выражение часто употребляли, говоря о жестоких людях, в Кобэ и окрестностях и поныне есть просторечное прозвище «колючая задница», которым награждают юношей с преступными наклонностями. Вполне вероятно, в то время такое наименование было распространено и в других частях страны.
Тошизо прибыл на место чуть позже восьми вечера.
У всех шести сотен зданий, разбросанных по округе, были развешаны окрашенные ало-коричневым светильники. Большие бумажные фонари на шестах, воткнутых в землю, выстроились вдоль вязов, точно указывая дорогу к святилищу, озаряя путь так ярко, будто на улице был день.
Иными словами, это и и была ночная ярмарка женщин.
Тошизо высматривал девушек прямо на ходу. Несколько раз он натыкался на знакомых ему девиц из родной деревни, которые готовы были приспустить рукава, - но только, чтобы услышать от него окрик: «Остановись!», сопровождаемый пугающим взглядом. Тошизо испытывал странную застенчивость и никогда не вступал в связь ни с одной женщиной из Ишиды. Девушки, живущие в той же деревне, что и он, рано или поздно стали бы делиться впечатлениями о том, что произошло между ними.
Вот некоторые и стали сплетничать: «Тоши — ханжа».
А Тошизо по некоторым причинам чертовски боялся быть осмеянным в связи с любого рода физической близостью. Точнее, причины-то и не было: просто у него была такая особенность. Потому появились еще и те, кто стал говорить: «Тоши - кот»
В то время, как те, кто выставлял непристойности напоказ, назывались собаками, кошками были те, кто держал всю свою личную жизнь при себе. Однако Тошизо вел себя подобным образом не только в плане секса. Он был похож на воинственное ночное животное, которое нелегко сходилось с людьми.
Был еще один, самый весомый аргумент в пользу того, почему Тошизо не хотел спать с женщинами из той же деревни. Его просто не привлекали крестьянки.
«Место, которое женщина занимает в обществе - это всё»,- думал Тошизо. Дело было не во внешности. Это было его искреннее убеждение. От женщин, что были выше него социальным статусом, как казалось Тоши, веяло особым очарованием, которое повергало его в дрожь. Мало у кого бывал такой сексуальный аппетит.
Например, прошлой зимой он спал с девственницей. Это была девушка, жившая при большом буддийском храме в Хатиудзи, и, как следствие бытовавшей в секте Син традиции, вся паства называла ее «принцессой». Тошизо, только прослышав про это, и даже взгляда еще не бросив на девушку, решил, что хочет с ней переспать.
Чтобы встретиться с ней, он отправился погостить в храм, который находился за 8 километров до места, где он жил. По этому случаю Тошизо стал известен обитателям Хатиудзи, как «аптекарь».
Как раз в то время он и занимался торговлей лекарствами. Тошизо был родом из семьи фермеров, которые достаточно хорошо зарабатывали, чтобы считаться зажиточными, так что они могли жить в удобстве, без необходимости заниматься чем-то, кроме своих дел. Была еще тайная формула лекарства, передававшаяся в семье из поколения в поколение. Лекарство называлось «Ишида Саньяку», и, как говорили, оно прекрасно справлялось с синяками и повреждениями костей.
Одним из компонентов была колючая трава, напоминающая вьюнок, которую собирали в русле реки Аса, протекающей недалеко от их деревни. Трава эта, сначала хорошенько высушивалась на солнце, потом крошилась до состояния порошка, и, наконец, скармливалась пациентам с горячим сакэ. Даже странно было, насколько хорошо она действовала. После небезызвестного инцидента в Икеда-я, в который позже были вовлечены Шинсенгуми, Тошизо лечил этим порошком всех раненых. Говорили, что через два дня, все ушибы и синяки сошли, и ни у кого не было переломов.
Тошизо, продавая Ишида Саньяку, успел обойти не только Бусю, но и Косю и Аисю. Будучи еще мальчишкой, он надеялся продвинуться в занятии фехновением, поэтому часто заходил в додзё, обменивая лекарство на уроки.
В то время, Тошизо постоянно бродил по выженазванным областям. Позже, когда он стал известен благодаря Шинсенгуми, множество учителей, вроде Огавы Кейдзи, мастера Шиндо-Мунен-рю из додзё в Сакурамати, что в Косю, говорили: «Так Хиджиката Тошизо был аптекарем из Бусю, да? Неудивительно».
И вот он с легкостью попал в храм Хатиудзи, будучи аптекарем.
Храм носил имя Седзюбо. Настоятелю Тошизо понравился, и он сказал: «Чувствуй себя как дома, можешь пока остановиться в сарае и продавать свои лекарства в городе». Тошизо не видел девушку, но осторожно осмотрел храм и храмовый сад еще днем. Покои "принцессы" были в одной из множества маленьких комнат внутри храма.
На следующий день он увидел её впервые. Она сидела у озера в саду, кормила рыбок и нежилась на солнце. Там девушка и заметила проходящего мимо Тошизо и повернула к нему свое лицо.
Она подозрительно нахмурилась.
Это было слишком легко предугадать.
По одной только голубой повязке на голове и шелковом косодэ в полоску, перевязанным крикливым оби, можно было понять, что он — старший сын какого-нибудь деревенского старосты, видно из той гордости с которой он себя преподносит. А вот ящик с лекарствами, прицепленный к его хакама, делал его всего-навсего жалким торговцем. Однако то, что этот молодой человек нес на плечах снаряжение для занятий кендо, опровергало и первую и вторую догадку.
Она никогда не видела таких "случайно пришедших" сюда парней. Более того, появление этого мужчины с холодными глазами, привлекло ее внимание.
«Кто бы это мог быть?» - она пристально глядела на него.
По мнению Тошизо, девушка особой красотой не отличалась, но ее маленькая фигурка и аура покорности как раз соответствовали его вкусам.
Однако он даже не поклонился. Неважно, как сильно его тянуло к женщинам более высокого положения, он был не из тех мужчин, что могут склонить голову перед женщиной, чтобы продемонстрировать свою вежливость.
Тошизо просто сделал три шага вперед и сказал лишь одно слово: «Наконец-то».
«Наконец-то что?», - она бросила на него вопросительный взгляд, но Тошизо уже отвернулся и направился к воротам храма.
Той ночью, примерно в полночь, Тошизо нахальнейше помочился на занавеси покоев девушки и бесшумно откинул их. Если молодой человек из Бусю-Тама собирался провести ночь с женщиной, он всегда входил именно так.
В комнате спали две женщины. Второй была няня девушки, и Тошизо зашел так далеко, что склонился к самой ее подушке, чтобы удостовериться, что она была не в сознании.
После того, он вдохнул дыхание спящей девушки. Оно было спокойным и мягким — она крепко спала. Тошизо сдвинулся на край ее футона и медленно приподнял одеяло, обнажая нижнюю часть ее тела. Он крепко прихватил ее за большие пальцы ног. Удерживать обе ее ноги в воздухе при помощи одних только пальцев ее ног, было довольно трудной задачей, однако Тошизо знал, что только так можно все провернуть, чтобы при этом ее не разбудить.
Наконец, он невинно раздвинул ей ноги. Девушка спала, как убитая. Когда она, наконец-то, проснулась, было уже слишком поздно.
Правда, Тошизо был удивлен, что она вообще не шумела. Не смотря на то, что ее тело напряглось, ничто не говорило о том, что она душит крик, или вообще хочет подать голос.
-Наконец-то.
Неужели она поняла значения сказанного Тошизо? Или же, могла ли она тайно дожидаться такого вот привлекательного паломника, вроде него, чтобы он проник в ее покои? В той области ночные изнасилования были нередкими.
По сути, в отчаяние впала не она, а Тошизо, увидевший удивительное спокойствие в глазах девушки: «И это вы называете принцессой?»
На следующий день, когда он прятался на поле шелковицы позади храма, Тошизо следил, как она собирает тутовые ягоды, и только сильнее расстроился.
«Это неправильно»,- думал он. Она была абсолютно не такой девушкой, какую он себе представлял. Если бы он хотел простую девушку, носившую крестьянскую одежду и собирающую тутовые ягоды,- он мог бы найти десяток таких в своей родной деревне. Идти сюда, в Хатиудзи, не имело смысла. Тем же вечером он ушел домой, даже не завернув в Сендзюбо перед тем, как покинуть это место.
Несмотря на необычность, этот эпизод из его биографии показывал, как сильно Тошизо вожделел женщин более высокого положения в обществе.
Высокое положение было вообще относительным понятием в области Бусю-Тама, которая была, по сути, вне юрисдикции бакуфу, - там не было ничего кроме храмов, ни единого самурайского дома. Иными словами, нельзя было рассчитывать ни на что, кроме крестьянских девушек, от которых несло конским навозом. Не имея альтернативы, Тошизо похитил сердце девы-жрицы из храма Рокуся Мьёдзин в Фучу и время от времени проникал в дом, где она спала.
Учитывая, что девушка, Кодзакура, скорее всего участвовала в приготовлениях к церемониальному танцу мико, назначенному на ту ночь, он не ожидал, что встретит ее. Не смотря на это, Тошизо все-таки решил пробраться в дом, как только ритуалы завершатся на закате.
Оказавшись на месте, он стал искать женщину. Если бы появилась хоть одна стоящего вида, Тошизо по традиции бы потушил фонари и переспал с ней в темноте.
Только вот ни одной подходящей девушки так и не появилось.
«Хочу дочь самурая из Эдо», - думал Тошизо, бродя под фонарями в лесу подле храма: «Ну и где они, черт их дери?»
Два часа спустя, он все еще находился в поиске. Но, конечно, для женщины, служащей при дворе сёгуна в Эдо, не было причины приехать на такой беспорядочный фестиваль.
Точнее, посетители храма делали его в это время беспорядочным, ведь по правде говоря, Святилище Рокуся Мьёдзин, ныне Оокунитама, издавна было центральным храмом Бусю. И поскольку планка фестивалей, проводимых в нем, была достаточно высока — священнослужители, которые собирались стать жрецами синто в Эдо, часто приезжали сюда. Вот какого высокого статуса было святилище.
«Кажется, мне не везет», - решил Тошизо, намереваясь уйти. Каждый раз, когда он собирался выйти на поиски, ему вслед летел шепоток от высматривающих клиента крестьянок-дзёру, и мужчина даже не утруждал себя тем, чтобы обернуться и взглянуть им в лицо.
Когда он тащился обратно, через священный лес, Тошизо услышал громкий крик. Решив, что это просто окрики, сопровождавшие перенос микоси и стук полночных барабанов-тайко, парень просто продолжил идти. Но вдруг все фонари одномоментно погасли, и молодой человек оказался в темноте.
Чистейшей темноте.
Не было видно ничего, кроме звезд на небе, - толпа из 10 000 человек затаила дыхание в ожидани того, как мужское божество святилища достигнет святилища женского божества. В это же время предполагался и половой акт между мужчиной и женщиной. Все участники верили, что это священное действо принесет им процветание.
Поэтому, мужчины и женщины притаились в тени, не издавая и звука. Они опасались кары небесной. Было парочка девственниц, которые просто замерли, пока их насиловали, некоторые жены просто бросились в паническое бегство. Однако независимо от того, что это была за женщина, любая знала: нужно молчать не смотря ни на что.
К счастью для Тошизо, когда фонари потухли, случилось так, что рядом с ним стояла девушка.
Отчего-то она даже не подошла к нему.
Они стояли посреди леса, вдалеке от основной тропы, где толпилось большинство собравшихся. Поскольку вначале было темно, он даже сразу не заметил ее тени, когда шел, и глубоко сомневался, заметила ли его она. Когда Тошизо сделал движение, чтобы обнять ее, то удивился, какой потрясающе мягкой была ткань ее кимоно.
«Кто же это?»
Он ощупал ее одежду, заметив четыре слоя, - что было в таком месте неуместным, даже для дочери деревенского старосты. Более того, в рукаве у нее было саше, - потому что Тошизо почувствовал аромат, какого никогда не ощущал за всю свою жизнь до этого момента.
«Да кто ты, черт возьми, такая?», - наконец, шепотом спросил он, нарушая правило.
Но женщина, искренне веря в свою священную роль, покачала головой, храня молчание.
«Пожалуйста, ответь мне»
«Нет», - у нее был запоминающийся голос. Более того, она говорила без сильного акцента Бусю, а с каким-то более мягким произношением.
«Не возражаешь?»
«Нет»
Тошизо опрокинул ее на траву и вцепился в нее, поспешно, как будто он вообще в первый раз собирался познать женщину. Пока мужчина продолжал сжимать ее в своих объятиях, ему самому было неизвестно то, что он бросается в объятия своей судьбы.
«Не понимаю»
Она не была девственницей — и все-таки, именно так она и была одета. В процессе, он быстро стащил ее расшитый кошелек с ее кинжалом с ее оби. Рассмотрев эти предметы, он позже поймет, каково положение этой женщины.
Она не заметила. Когда они закончили, женщина привела себя в порядок и растворилась в ночи. Церемония завершилась и занялся рассвет, расстилаясь над святилищем, а Тошизо решил проскользнуть в комнату Кодзакуры.
«Вот»,- сказал он, демонстрируя ей кинжал.
У лезвия была потрясающая текстура, гладкая, как водоросли, возле рукояти красовалась гравировка с именем мастера Норишиге. Это был именно тот прославленный Норишиге из Эттю, а значит и вещь была настоящим сокровищем.
Но Кодзакура даже не взглянула на кинжал, вместо того держа в руках кошелек, чтобы рассмотреть его на свету.
«Ты был с ней?», - спросила она удивленно. «Наверняка, раз ты достал это»
«Да, и я все еще чувствую на себе ее аромат»
«Тебе знаком этот мон?», - Кодзакура указала на хризантему с пятью листьями, вышитую золотом по ярко-красной ткани.
«Нет.»
«Это неофициальный мон семьи верховного жреца Саватари из Эттю. На этот раз тебе действительно пришел конец....Я помню, что видела уже этот кошелек. Он принадлежит старшей сестре господина Саватари Садо-но-Ками, госпоже О-Саэ.»
«Даже так?»
Тошизо отобрал у нее кошелек, уставившись на мон с хризантемой, будто пожирая его глазами.
@темы: мое бездарное, Moeyo_Ken
-
-
28.12.2012 в 18:55-
-
28.12.2012 в 18:56