сборная солянка интересных фактов

[moth-prince]

1. Эномото Такэаки и Сибирь


дореволюционный Красноярск

Всем известно (спасибо википедии!), что Эномото Такэаки, бывший президент Республики Эдзо, в эпоху Мэйдзи успел потрудиться на благо новой Японии в должности посла в Российской Империи. Кроме забавного анекдота о том, что посол оказался покусанным постельными клопами в Нижнем Новгороде, существуют вполне достоверные свидетельства о том, чем Эномото занимался в России.
В частности, сохранилось донесение окружного исправника, отчитывавшегося о визите японского посла.

Донесение Красноярского окружного исправника Енисейскому гражданскому губернатору «О проезде Японского посланника» от 13 августа 1878 г.

«Во исполнение предписания от 19 июля за №9062 имею честь донести, что Японский посланник Вице-Адмирал Эномото Такиаки проследовал через вверенный мне округ благополучно 11 числа настоящего месяца. При этом имею честь доложить, что при самой встрече, обедая со мной на станции Ибрюльской, посланник, узнав, что в ведении моем имеются золотые прииски, высказал желание осмотреть их, почему по приезду посланника в Красноярск того же 6 числа сего Августа месяца, я немедленно распорядился приготовлением необходимых для проезда на прииск лодок и, под вечер 7-го Августа, проводил посланника с его свитой до деревни Овсянский, где имели ночлег, утром же 8-го числа отплыли далее и того же 8 числа прибыли на Трех-Святительский прииск г. Полуянова. Все девятое число, с утра посланник посвятил подробному осмотру золотопромышленных работ и устройству золотопромывательной машины и, 10 утром отправился обратно в г. Красноярск. К сожалению накануне я простудился на прииске, так слег в постель, и поэтому не мог проводить посланника до границы Канского округа, а потому и поручил исполнить это моему Помощнику.
Считаю долгом присовокупить, что Вице-Адмиралъ Эномото Такиаки, как пребыванием в Красноярском Округе, так и в г. Красноярске остался вполне доволен, что неоднократно выражал мне через переводчика.»

Окружной исправник (подпись).



В Сибири Эномото оказался вот как: в июле 1878 года он выехал из Санкт-Петербурга и направился в Японию. Сопровождали его студент Тарами Киити и некий Оока, изучавший в России искусство гравировки на меди.
Известно, что на протяжении всего своего путешествия Эномото вел дневник ("Сибирский дневник"), который, к сожалению, не был высоко оценен, поэтому сразу не опубликовался. Поэтому его поездка по Сибири часто освещается с многочисленными неточностями. Так или иначе, при всех имеющихся свидетельствах мы можем сказать одно: Эномото был очарован природой Сибири и очень заинтересовался технологией разработка золотых приисков.


дореволюционный вид сибирских приисков

Еще одно документальное свидетельство, связанное с пребыванием Эномото в окрестностях Красноярска, – 35 номер еженедельной газеты «Сибирь» от 24 сентября 1878 года. В ее разделе «Иногородныя» имеется следующая заметка:

«Красноярск. На днях, проездом в свое отечество, посетил нас японский посланник. По приезде в город, он пожелал познакомиться с нашим приисковым делом, для чего отправился на ближайшие прииска г. Полуянова, находящиеся в 60-ти верстах от города, на левом берегу р. Енисея. Туда и обратно, по неимению коннаго пути, гость ехал в лодке; говорят, он был очарован видами гористых берегов Енисея. Самый же способ промывки золота до того, говорят, понравился ему своею простотою и незатейливостью(!), что, при отезде своем с приисков, он велел снять подробнейший план всех технических приспособлений и выразил сожаление, что его соотчественники до сих пор еще на знакомы с простейшими средствами, употребляемыми для промывки золота. Гость пробыл на приисках г. Полуянова двое суток и остался весьма доволен оказаным ему приёмом. Впрочем, к чести г. Полуянова надо сказать, что в то время, как другие ревниво оберегают свои прииска от глаз посторонних наблюдателей, он весьма любезно дает возможность всякому, интересующемуся приисковым делом, ближе и во всех подробностях познакомиться с разработкою его на самом месте. Всякий посторонний наблюдатель, даже и незысокопоставленный, встретит на приисках г. Полуянова самый радушный прием и самое обязательное внимание к своему любопытству. Понятное дело: где дело идет, как говорится, начистоту, там нечего и бояться постороннего глаза.»

Посещал Эномото не только прииски, но и монастыри. Так, например, пишет сам посол о том, как побывал в Успенском монастыре, расположенном на берегу Енисея (а пишет он довольно скудно: всего пару предложений в конце дневниковой записи от 19 августа).

«19 августа, 7 часов вечера

Был приглашен на чай настоятелем Красноярского Успенского монастыря.
Сам монастырь и его сопутствующие постройки стоят на берегу реки Енисей: вид оттуда отрывается просто потрясающий.»

Василий Дмитриевич Касьянов, настоятель этого монастыря, отозвался о встрече с японским послом так:

«12 Суббота

Утро и день хороший <...> Японский посланник - дважды был в монастыре, доволен Сибирью, видами гор около Красноярска и квасом, коим подчивал его Эконом Зосима, коего дал ему бутылку, и он еще попросил его. Этот посланник и полномочный министр Адмирал Энотото Токеаки и с ним секретарь Ицикава. 15 Июля были в Москве а 7 го Авг. в Красноярске».

Что и следовало ожидать, свидетельства о неформальной встрече рисуют более непринужденную и даже немного идиллическую картину. Эномото налюбовался скудными северными пейзажами (неужели напомнили об Эдзо?) и по достоинству оценил русский квас.

Проехавшись по Сибири, Эномото закончил свое путешествие в Токио. Но на этом не закончился его "роман" с Сибирью.
В июле 1879 года в токийский секретариат поступило странное прошение. Дело в том, что в кабинете у Эномото висела любопытная картина: посреди сибирских лесов едет запряженная конями повозка, а следом за ней на привязи ведут свиней. Привлеченные визгом свиней, из лесов на повозку со всех сторон наступают огромные голодные волки. А в самой повозке сидят вооруженные ружьями мужчины, отстреливающие этих самых волков.
Так вот, о странном прошении. Кто-то из чиновников, увидевший картину в кабинете у Эномото, предложил сделать копию данного изображения, поскольку данный метод, как ему показалось, было бы замечательно применить на Хоккайдо. Так и получилось! Правда, выманивать удалось не столько волков, сколько голодных медведей.
О том, как выглядела та картина, посудить несложно. В 1887 году появились рисунки Поля Пови на эту тему, а еще раньше – в 1845 – эстампы в книге Фредерика Лакруа "Тайны России. Картины политики и морали Российской Империи.". В книге Лакруа, например, рассказывались жуткие истории о том, как в Сибири волки нападают на повозки и сани, и многие пассажиры оказываются вынуждены бросить волкам своих детей или жен, только бы самим спастись от хищников.


эстамп из книги Лакруа. "Русская женщина бросает своих детей волкам"

2. Идеальное алиби

Речь пойдет об убийстве Сакамото Рёмы и о том, на каком основании отмазывалось от этого убийства командование Синсэнгуми. Далее приведем цитату из книги "Пара-тройка безделиц: Юки о Прежнем Сёгунате и Синсэнгуми" (автор - Юки Рэйитиро, цитируем по изданию 1924 года):

«Ито Каситаро был убит вечером 18 дня 11 месяца 3 года правления под девизом Кэйо. Тремя днями ранее, вечером 15 дня того же месяца, Сакамото Рёма и Накаока Синтаро из Тосы были убиты на втором этаже гостиницы Абура-я, что в Тако-якуси в районе Каварамати.
Поговаривали, что это было дело рук Синсэнгуми, но истинными виновниками были люди из Мимаваригуми. У Синсэнгуми как раз в ночь 15 дня 11 месяца был важный совет по поводу убийства Ито, поэтому у них совершенно не нашлось бы время на то, чтобы добраться до Тако-якуси.
И даже если это убийство совершили городские головорезы, при любом раскладе никак нельзя прийти к выводу (зная, что за человек был Сакамото), что совет Синсэнгуми вообще имел хоть малейшее отношение к его смерти. Абсолютно точно это дело рук Мимаваригуми. Ваш дед часто говорил, что именно Имаи Нобуо из Мимаваригуми с двумя или тремя сообщниками убил тех двоих.
Этот Имаи был очень близким другом вашего деда. Он был родом из благородного семейства хатамото, служившего клану Токугава еще с тех времен, как они правили в Микаве. Он был инструктором по фехтованию в Эдо, пока на него не положил глаз командир Мимаваригуми, Сасаки Тадасабуро. Имаи отправился в Киото в 10 месяце и получил должность касиранами (заместитель командира)...»

3. Чиновники Бакуфу в Конгрессе США

В 1860 году, семью годами спустя после того, как Черные корабли Перри вторглись в Токийский залив, Япония послала в США дипломатическую миссию. Послами были средней руки чиновники, которые понятия не имели, что такое дипломатия. Правительство Бакуфу не дало им права вести какие бы то ни было переговоры – только смотреть, слушать и подробно конспектировать. Главной задачей посольства было встретиться с президентом, передать ему приветственные слова сёгуна и тихо-мирно вернуться в Японию.

Одним из тех, кто стоял во главе миссии, был член Онивабана по имени Мурагаки Норимаса. Его американское общество повергло в шок, взбесило и вообще повергло в омерзение (например, посетив бал, Мурагаки прокомментировал его как «уродливое и безнравственное» поведение). Но больше всего у него вызвал раздражение визит в Капитолий, где японским послам довелось понаблюдать за политическими дебатами в Конгрессе. Далее приведем цитату из книги Масао Миёси "Какими мы видели их: первое японское посольство в США".

«Нам показали большой зал, в котором обсуждаются государственные дела. Сам павильон огромен: около 20 на 10 кэн. Полы там были выложены досками, а все поверхности покрыты панелями. <...> На переднем плане стоит на возвышении платформа, на которой сидит вице-президент. Чуть ниже у него за спиной располагаются два мелких чиновника. Места членов Конгресса расположены полукругом на платформе: там сидят человек сорок или пятьдесят, а на столах перед ними лежат папки с документами. Один из членов Конгресса стоял, вопя не своим голосом, и махал руками как сумасшедший. Когда он сел на место, его примеру последовал другой, а за ним – еще один. Когда мы спросили, по какому поводу они так галдят, нам ответили, что так здесь принято публично обсуждать дела государственной важности. А еще нам объяснили, что вице-президент принимает решение после того, как выслушает каждого члена Конгресса.
В галерее мы увидели множество мужчин и женщин, с большим энтузиазмом наблюдающих за дебатами. И мы тоже решили послушать их, но больше не задавали никаких вопросов, как бы ни хотелось: мы ни слова не понимали из того, что говорили на дебатах, так что не видели причин о чем-то спрашивать.
Когда мы покинули зал, нас пригласили подняться на галерею. Мы заняли там места, и перед нами открылся прекрасный обзор на все происходящее в зале. Даже обсуждая важнейшие проблемы, с которыми сталкивается страна, они одеты в простые черные пиджаки с узкими рукавами и брюки. Они громко ругаются и бранятся. Глядя на то, как они себя ведут, а за ними наблюдает с возвышения вице-президент, мы невольно начали перешептываться. Уж очень эта сцена нам напомнила рыбный рынок у моста Нихонбаси.»


Мурагаки Норимаса

Если посмотреть трезво на то, как проходят эти дебаты и в наши дни, хочется похвалить Мурагаки за меткие наблюдения. Но не все разделяли его точку зрения. Например, один из более молодых членов посольства был в восторге от посещения Конгресса.
Это был Тамамуси Садаю, вассал клана Датэ из Сэндая. Он пытался заводить беседы со всеми, с кем только мог, задавал кучу вопросов и все хотел разузнать и попробовать. Известно, что были случаи, когда старшие члены миссии просто запирали его в отеле, чтобы не позорил Родину. Визит в Капитолий произвел на Тамамуси неизгладимое впечатление. Вот как он писал о нем. Заранее оговорим, что указанные в издании ярды мы перевели в метры, а также оставили в тексте каноничную ошибку автора.

«Мы прошли метров 200 и оказались возле здания Конгресса, которое называется "Капитаний". Это огромнейшее здание в Вашингтоне, возвышающееся на высоту четырех этажей. С каждой из четырех его сторон располагается по одному входу, а по периметру здание занимает едва ли не 800 метров. <...>
Когда они обсуждают разные вопросы, чиновники и их секретари рассаживаются в середине нижнего ряда, а все лица, вовлеченные в рассматриваемый вопрос, занимают места повыше. Таким образом, наблюдающие за этим люди могут с легкостью рассмотреть чиновников, и никто не уйдет незамеченным, тайно смешавшись с толпой, чтобы решить что-то в своих личных интересах.»

Насколько по-разному мыслили тогда люди на стыке эпох! Кто-то отчаянно "заглядывал в рот" Западу, а кто-то трезво оценивал опыт других стран.
Кстати, Тамамуси, вернувшись в Японию, оказался в числе тех до безумия очарованных людей, что начали строить прожекты модернизации и реформирования. Но его история кончилась трагично: во время войны Босин Тамамуси был среди идейных вдохновителей Северного Союза, боровшегося против коалиции СаТё. В 1868 году Тамамуси был схвачен врагом и приговорен к сэппуку.


Тамамуси Садаю

Если вдруг вам станет интересно узнать о том, что думали послы об американках, манерах жителей США и прочем, советуем приложиться к самой книге, она переведена на английский.


4. Окита Содзи и Такидзава Бакин

Казалось бы, что может связывать одного из лучших мечников Синсэнгуми с автором популярных приключенческих романов эпохи Эдо? Как оказывается, родство.
И связующим звеном в этом родстве оказывается семейство Манака. Живым свидетельством факта родства Окиты и Бакина является могильный камень в местечке Кавагути (город Кадзо, префектура Саитама), воздвигнутый на территории храма Сайрэн-дзи дзэнской секты Сото.



Род Манака происходил от вассалов Минамото-но Ёримасы, клана Инохаята. И водился у них в предках некий Оутикура Кэнко, поселившийся в Кавагути и принявший фамилию Манака. На могиле в Кавагути значится, в частности, Манака Нидзо (6 поколение рода), скончавшийся в 1743 году.
Сын Нидзо, Кокити, был усыновлен семьей Такидзава. Этот Кокити был дедом великого Бакина.
А шестой сын Нидзо был усыновлен семьей Накано. Это был Накано Дэнбэй, чей праправнук Накано Кансабуро, подданный хана Этиго, взял в жены женщину по имени Кин. Кин была старшей сестрой Окиты Содзи.
Такая вот типично японская генеалогия.

5. Dead letter

В английском языке есть прекрасное выражение – "dead letter", письмо, которое так и не попало к своему адресату. Именно таким вот и было заявление Токугавы Ёсинобу против хана Сацума, посланное по адресу, но так и не дошедшее до него. Цитату приводим согласно тексту книги "Война Босин" (автор Хоя Тоору).

«Ваш покорный слуга Ёсинобу засим смиренно заявляет:

Размышляя о событиях, произошедших после инцидента, имевшего место 9 числа прошлого месяца, смею заметить, что все это произошло не по благородной воле Двора, но по злому умыслу Мацудайры Сюри-дайю (Симадзу Тадаёси) и его сообщников. Всем в стране это известно. Безрассудные действия и грабежи на дорогах имели место по всей стране: в Эдо, Нагасаки, Кодзукэ, Симоцукэ и Сагами. Все это происходит с попустительства вассалов вышеуказанного лица. Вся держава повергнута в хаос и беззаконие по причине этих злодеяний; запад и восток страны пребывают в жестоком конфликте по той же причине. Прикладываю к сему посланию список указанных преступлений.

И Небо, и народ в равной степени, думается, скорбят о таком состоянии дел, и мы смиренно просим Вас издать указ, согласно которому дозволено будет покарать этих злокозненных слуг Трона. В том едва ли возможном случае, ежели Вы откажете нам, мы со скорбью на сердце будем вынуждены сами себя наказать.

С уважением доношу до Вашего Величества эти новости.

Четвертый месяц

Ёсинобу»

Надо ли говорить о том, что письмо так и не попало в руки к императору Мэйдзи? А что было бы, доберись оно до адресата – нам знать не дано.


6. Сложный японский юмор



Не секрет, что японские шутки в большинстве своем строятся или на игре слов, или на образах ниже пояса. Грязно шутить мы не будем, так что вот вам небольшой исторический анекдот.
Тамамуси Садаю, о котором мы уже рассказывали, был послан в Аидзу, чтобы провести переговоры, которые могли бы на ранней стадии положить конец Войне Босин. Даймё хана Аидзу, Мацудайра Катамори, дал аудиенцию посланнику от клана Датэ. Ему донесли, что Тамамуси может очень много принять на грудь без вреда для здоровья, так что Катамори повелел подать сакэ и огромные чаши.
– Тамамуси, как насчет большой чаши? – спросил Мацурайра.
Тамамуси вежливо поклонился и ответил:
– Да будет позволено сказать, терпеть не могу большие чаши. Хотелось бы получить маленькую.
Мацудайра, а вместе с ним и все присутствовавшие, громко расхохотались.

Чем же так развеселил его Тамамуси? А вот чем. "Большая чаша" – 大杯 ("тайхай") является омонимом словосочетанию "большое поражение" – 大敗. А "маленькая чаша" – 小盞　("сёсан") – омонимом к словосочетанию "большие шансы на победу" – 勝算.


7. Романисты и мистификаторы

Многие стереотипы, связанные с историческими деятелями эпохи Бакумацу, навязаны нам теми или иными литераторами. Например, прозвище "демонический заместитель командира" – выдумка Сибы Рётаро, которую он ввел в своем романе "Пылающий меч". Тому, что тропы из романов Сибы тиражируются в других произведениях, они обязаны популярностью его прозы: тот же "Пылающий меч" своей любимой книгой единогласно назвали мангаки Вацуки Нобухиро и Сорачи Хидэаки.
В своем романе "А вот и Рёма!" Сиба нарисовал образ Рёмы, не столько настроенного на то, чтобы поддерживать интересы СаТё и Двора, сколько на то, чтобы приложить все силы к модернизации Японии. В романе также "воскресают" многие забытые исторические деятели, павшие жертвами Реставрации.
Стереотипные характеристики командного состава Синсэнгуми, а также таких исторических фигур, как Токугава Ёсинобу, тоже сотворил Сиба Рётаро. Откуда мы "доподлинно" знаем, что Хиджиката жил только ради того, чтобы с кем-то сражаться, а Кондо был недалеким политиканом? А кто подсказал нам, что Рёма был предприимчивым и жизнерадостным человеком с шилом в одном месте?
Выискивая корни поп-культурных стереотипов на тему эпохи Бакумацу, знайте: Сиба где-то рядом.

Не один Сиба потрудился над формированием стереотипов. Другой романист, Симодзава Кан, создавший истории о Синсэнгуми задолго до Сибы, не в меньшей степени наделил своих героев едва ли не карикатурными чертами. В частности, именно из-под пера Симодзавы вышел "Железный устав Синсэнгуми", который сейчас красуется на доброй половине сувениров в Киото.

Не забудем и про Нагакуру, который в своих мемуарах создал собственного литературного героя: себя, но в образе героя с высокими моральными принципами. Откуда пришли в кино и мангу детали убийства Серизавы? История о том, как Нагакура хотел спасти Тодо? Конечно, от самого Нагакуры.
Победители пишут историю. Стоит внести поправку: победители – и выжившие.


8. Как Такасуги ходил сёгуна убивать



Процитируем эту историю так, как ее зафиксировал в своих мемуарах Ито Хиробуми. Весной 1863 года сёгун Иэмоти отправился в Киото, а следом за ним в Столицу перебрались и Ито с Такасуги. И тут объявили, что сёгун возвращается в Эдо. Конечно, горячие головы из Тёсю решили перейти к решительным мерам.

«Как-то раз Такасуги объявил, что убьет сёгуна.

Сумерки сгущались над Киото. У нас завязался горячий спор, но мы никак не могли ничего решить. С наступлением утра к нам пришел человек из Хиго и назвался Минами Хатиро. "До меня дошли слухи, что вы тут кое-что замышляете. Прошу, позвольте вашему покорному слуге примкнуть к вам", – сказал он. Но Такасуги отказался: "Мне кажется, нам не стоит утруждать вас этим делом". Минами тут же совершил сэппуку.

Но то было утром после нашего ночного спора. День клонился к вечеру, и мы решили, что нам следует убить сёгуна у ворот Кугэ, поскольку он как раз должен был наносить визит ко Двору, чтобы попрощаться перед тем, как отправиться в Эдо. Как раз перед тем, как мы приняли решение начать нашу миссию, я вернулся в свою комнату на улице Кия. В нашей официальной резиденции на улице Кавамати в тот момент находился Кидзима. Он был чиновником клана и по сути дела был в ответе за всю резиденцию и ее обитателей. Он сказал: "Что бы ни случилось, бейте решительно и верно!". Он тут же повелел собрать нам еду в дорогу. Кидзима принял решение, что на миссию отправится человек 16-17. Один тип по имени Ораку Гэнтаро тут же проявил себя как трус и скрылся в неизвестном направлении. Кажется, он предал нас и отправился в поместье Такацукаса. Вассалы принца Такацукаса ужасно озадачились и со всех ног помчались во Дворец. Сёгун еще не покинул Двор, поэтому во Дворце решили, что сёгуну не стоит удаляться на ночь. Так весь наш план провалился, а мы даже не успели приступить к его исполнению»

9. Обматерить Хиджикату и остаться в живых



Красавец на фото – Эндо Бунситиро. Не удивительно, если этого имени вы не слышали вообще никогда. И все же и с этим чиновником связана занятная история.
История случилась как раз после того, как окончательно потерпел крах Северный Союз. 12 числа 9 месяца Эномото Такэаки прибыл в замок Аоба вместе с Хиджикатой Тошизо, чтобы убедить правление хана Сэндай в том, что не следует опускать руки.
Переговоры со стороны Сэндая тогда вел как раз Эндо Бунситиро, ведавший внутренними делами хана.
Эномото приводил высокопарные аргументы: и, дескать, нельзя от пути воина отклоняться, и мудрецы велели придерживаться истинного пути, и вообще – есть у них все шансы против СаТё выстоять. Эндо все это пропускал мимо ушей: правление хана уже приняло решение сдаться на милость Новой Правительственной армии, а Эномото с его сторонниками в таком случае становились неприятным и досаждающим фактором в урегулировании данного вопроса.
Когда Эномото похвалил Хиджикату, заявив, что на этого человека он готов поставить, Эндо перекосило. Он заявил:
– Эномото, вы, может, безрассудной храбростью и очарованы, но трезвомыслящий человек должен отличать правое от неправого. Новое Правительство не причинит нам никакого вреда. Мало того, вы еще и сюда этого вашего Хиджикату притащили – этого пустого и недалекого типа! – а он имеет наглость вступать в споры о вещах, о которых понятия не имеет!
Ну... им-то, "трезвомыслящим людям", оно виднее, наверное.

10. Тень отца Тодо

Вопрос о том, от кого вел свой род Тодо Хэйскэ, по-прежнему остается открытым. Не потому, что он такой уж сложный, а потому, что нет толковых исторических документов, подтверждающих ту или иную версию.
И все-таки сохранились кое-какие данные. Например, в декабре 1863 года в хане Аидзу был составлен список, в котором среди иных имен значилось и имя Тодо Хэйскэ. А промелькнуло оно в следующем контексте: "Вероятно, незаконнорожденный старший сын Хэйнодзё. Тодо Хэйскэ из Эдо, 18 лет.".

Долгое время бытовала версия о том, что Тодо Хэйскэ – незаконнорожденный сын даймё хана Цу, Тодо Идзуми-но ками Такаюки. Однако неизвестно, где Хэйскэ родился, поэтому версия по сути голословна.
Однако, если верить доступному историческому документу (пусть и не очень достоверному), Хэйскэ мог быть старшим сыном Тодо Хэйнодзё от неизвестной наложницы.
Следует отметить, что Тодо Хэйнодзё был хатамото из Юсимы с доходом в 5000 коку.
Что нам известно о Тодо Хэйнодзё?
В 1862 году ему исполнилось 56 лет. Родился он в провинции Мусаси. Его дедом был Тодо Хиго-но ками Ёсиминэ, отцом – ёриаи Тодо Комагоро. старшим братом – Тодо Кадзума. Кстати, Кадзума этот был приемным сыном.
Тодо Хэйнодзё владел землями в провинциях Ямато, Танба и Мусаси. Кроме этого ему была пожалована усадьба в Юсиме. Усадьба, кстати, была весьма внушительных размеров: ее даже на рисованной карте Эдо можно обнаружить. В Новый Год 1846 года она сгорела дотла.
В 1866 году Тодо Хэйнодзё ушел со службы, оставив за собой ранг ёриаи.



поместье Тодо - слева от храмового комплекса