Однополые отношения между мужчинами в эпоху Сэнгоку

[moth-prince]

раз уж уже можно деанониться..
катал для команды сенгоку на рейтинговый челлендж


Некоторые высказывают мысль о том, что жизнь самураев эпохи Сэнгоку (да и не только Сэнгоку, что уж там) была немыслима без однополых отношений. Мы не беремся утверждать, что обнаружили стопроцентно верный ответ на этот вопрос, но все-таки попытаемся разобраться, как же все было на самом деле.


Известно, что на основе некоторых летописей и письменных документов были сделаны выводы о том, что некоторые известные исторические деятели эпохи Сэнгоку были связаны узами несколько более тесными, чем просто вассальные отношения. В основном, конечно, источниками, которыми можно действительно доверять, оказываются так называемые письменные клятвы. Это были заверенные печатью документы, в которых в нескольких пунктах давались обещания от одного лица другому.
Одним из таких письменных является бумага, составленная в 1542 году двадцатидвухлетним Такэдой Харунобу (будущим Сингэном) и адресованная его шестнадцатилетнему вассалу, Касуге Гэнскэ (будущему Косаке Масанобу). Документ этот хранится в историческом архиве Токийского университета.
Итак, что же пообещал Харунобу своему возлюбленному?


Хитоцу. Несмотря на то, что иногда я предлагал Яситиро предаться "мужским краскам", он отказывал мне, ссылаясь на то, что у него болит живот или на то, что он неважно себя чувствовал.
Хитоцу. Будучи моим косё, Яситиро никогда не спал со мной. До сего дня этого ни разу не происходило. Я не только ни разу не спал с ним ночью, но и ни разу не уединялся с ним днем. А сейчас в особенности я даже и не помышляю о том, чтобы иметь с ним близость.
Хитоцу. Поскольку я испытываю желание вступить с тобой в связь, ежели ты колеблешься и сомневаешься, я хочу заверить тебя в том, что не намереваюсь причинить тебе вред. Если я однажды буду вынужден нарушить этот обет, да постигнет меня божественная кара Великого Мёдзина Первого, Второго и Третьего святилищ в провинции Каи, на горе Фудзи и в Сирояме, и да покарает меня Хатиман-босацу, а с ним и все высшие и низшие божества.


Из данного текста следует, что некий косё по имени Яситиро стал причиной ревности Гэнскэ, поэтому последний и надавил на Харунобу, чтобы тот составил текст этого обета и официально заверил его. Со стороны Гэнскэ это было весьма мудро - ведь если женщины могли завоевать постоянство супруга только рождением здоровых мальчиков, то фаворитам даймё приходилось идти на любые ухищрения, лишь бы заполучить через постель что-то большее, чем благосклонность их господина.


Такэда был не единственным, кто письменно заверил любовника в том, что не изменит ему. До наших дней сохранился аналогичный обет Датэ Масамунэ, который в возрасте пятидесяти лет официально закрепил отношения со своим любимым косё Тадано Сакудзюро. Письмо это можно почитать. И даже не в библиотеке, а просто купив издание 1995 года, в котором собраны многочисленные эпистолы Докуганрю.


Чем больше средств и власти, тем больше фаворитизма и попыток заработать милости через постель. Этим грешком прославились китайские императоры, но не одни они оказались ему подверженными. Так, из сохранившихся до наших времен документов, оказывается доподлинно известным, что дорогими подарками - в том числе и драгоценными мечами - осыпал своих юных фаворитов и Асикага Такаудзи. Недалеко ушел от него и сёгун Ёсиаки.
Эта оплошность - в числе многих других - известна нам из одного из пунктов "Протеста" Оды Нобунаги, ("Икэнсё", 1572 год) :

Всякий раз, как Ваша светлость дает малое вознаграждение юношам, находящимся в ночном дозоре, целый город плохо говорит о том, что Вы назначаете одного из них заместителем сёгуна или побуждаете их подавать незаконные иски.


Не беремся утверждать, что Нобунага прямо обвиняет сёгуна в награде молодым людям за услуги, оказанные ему в постели, но не будем забывать, как трудно иногда понять японскую завуалированную манеру общаться. Особенно с номинально вышестоящими.


Множество скандалов и историй о кровавой мести на почве амурных неурядиц между даймё дошли до нас на страницах эпических произведений и летописных сводов. Именно так историкам стало известно, что Асикага Ёсимоти спровоцировал мятеж, пожаловав огромный земельный надел своему любовнику Акамацу Мотисаде. Интересно, что в связи с аналогичными событиями, в 1441 году был убит его брат Ёсинори, который пытался жаловать такую же милость своему любовнику Акамацу Садамуре.
Даже о мятеже Акечи Мицухидэ ходили похожие слухи. Некоторые считали, что Нобунага был убит отчасти потому, что пожаловал удел Акечи своему любимому косё.
Кроме того, известно, что в 1605 году провинция Биттю, находившаяся во владении Укиты Наримасы, тоже оказалась охвачена волнением, когда Наримаса убил любовника своего племянника. Племянник не простил.


Время шло, слухи, которые не были зафиксированы в летописях или клятвах, постепенно становились анекдотами и историями, ставшими частью устного городского фольклора. С ростом городов и , если можно так сказать, коммерциализацией однополых отношений, популярными стали многочисленные порнографического толка романы, часто сопровождаемые иллюстрациями. Героями этих книг зачастую были исторические деятели эпохи сэнгоку.
Так, например, именно романы эпохи Эдо породили историю о романе между Ишидой Мицунари и Отани Ёшицугу. Из них же пришли и романтические истории о нежной связи между Одой Нобунагой и Мори Ранмару, а также между Одой Нобунагой и Маэдой Тошииэ.
В одной из таких книг приводится следующий эпизод.
Маэда Тошииэ в юности был очень хорошеньким, и в возрасте пятнадцати лет стал фаворитом Оды Нобунаги, оставаясь при нем и днем, и ночью. Однажды на какой-то праздничной пирушке, приблизительно в 1576 году, Нобунага предался воспоминаниям и сказал: "Я и правда выделял тебя из всех мальчиков, ты даже каждую ночь делил со мной футон". При этом Нобунага придерживал своего верного Инучиё под подбородок и улыбался, а все присутствующие давились от зависти, злорадно нашептывая: "Какой же счастливец, Маэда Тошииэ! Сколько надо иметь удачи, чтобы быть предметом любви Нобунаги-ко, да еще и с такой выгодой!".


Если верить этим же романам, Ода не был так постоянен в своих увлечениях, как Шингэн. Есть история о том, что однажды он увидел, что у Араки Мурасигэ служит косё удивительно красивый юноша, Манми Сэнтиё. Сэнтиё так приглянулся Нобунаге, что он забрал его к себе.
Кстати, этот самый Сэнтиё был одним из трех красивейших юношей эпохи. Двое других - Фува Бансаку (или Мансаку) и Нагоя Санзабуро - тоже увековечили свои имена в качестве любовников более известных деятелей. Но если в случае с Бансаку, эта история подкреплена фактом - в 1595 году он покончил с собой вместе с Тоётоми Хидэцугу, то в случае с Санзабуро, это не известно достоверно. Любовником Нагои Санзабуро, к слову, назвали Гамо Удзисато.


Не пощадили авторы романов и Уэсуги Кеншина. Одни писали, что за всю жизнь он успел переспать с шестью сотнями юношей, другие - что он успел сблизиться с Наоэ Канэцугу и с Кавадой Нагачикой.
Наследнику Кеншина досталось меньше славы: ему приписали роман с Наоэ Канэцугу, а любовью всей его жизни называли Киёно Наганори.
Докуганрю на страницах таких книг наградили связью с Катакурой Кодзюро, а самого Катакуру - связью с Кобаякавой Хидэаки. Вроде как, когда Катакура приехал в Киото, там его увидел Кобаякава, и тут же без памяти влюбился, преследовал Катакуру и всячески вымаливал внимание.


Иных примеров - множество. Некоторые из них даже нашли отражения в пьесах кабуки, к сожалению, не дошедших до наших дней. Другие остались запечатленными на гравюрах укиё-э - как, например, история о связи между Тоётоми Хидэёши и Ишиде Мицунари, которого Второй объединитель Японии присмотрел себе в косё, когда тот подавал ему чай.


Ну и, конечно же, хотелось бы уточнить, что сюдо, на которое ссылались многие авторы как эпохи Эдо, так и нынешние, появилось и оформилось как понятие в XV веке, так что любое применение этого слова до данной даты, может считаться некорректным. С другой стороны, все это существовало, но под другими именами. Так, развитые еще с эпохи Хэйан традиции однополых отношений, распространенные в основном в монастырях, подсказали регламент подобных связей. Например, негласное правило приличия, намекавшее, что наиболее адекватно завести себе малолетнего любовника, еще носящего детское имя и прическу, а не предаваться увеселениям со своим ровесником.